Вилла Hermès переосмысливает философию Hermès через архитектуру — где мастерство живет не в орнаменте, а в самой анатомии пространства. Дизайн переводит тактильность кожи, ритм строчки и теплоту дерева в дисциплинированную композицию света и объема. Гостиная двойной высоты с центром на диване Sellier и ковре Cordelie H формирует эмоциональное ядро дома. Вокруг него скульптурный стол Anemona от Louis Vuitton, табуреты Blossom и стулья Dolls отражают диалог между искусством и функциональностью. Мягкое свечение лампы GUBI Unbound. Каждое соединение целенаправленно — плавные переходы, сбалансированные пропорции и честные материалы выражают тихую уверенность вместо избытка. Палитра коньяка, карамели и теплого песка встречается с прохладным мрамором и мягкой бронзой, создавая гармонию через контраст.
Лестница, задуманная как скульптурный жест, становится осью дома — символом движения и ремесленной энергии. Вилла Hermès — это не буквальная дань бренду, а пространственная интерпретация его внутреннего кода — пропорции, сдержанности и тихой роскоши, запоминающейся чувством, а не зрелищем.
Вилла Hermès переосмысливает философию Hermès через архитектуру — где мастерство живет не в орнаменте, а в самой анатомии пространства. Дизайн переводит тактильность кожи, ритм строчки и теплоту дерева в дисциплинированную композицию света и объема. Гостиная двойной высоты с центром на диване Sellier и ковре Cordelie H формирует эмоциональное ядро дома. Вокруг него скульптурный стол Anemona от Louis Vuitton, табуреты Blossom и стулья Dolls отражают диалог между искусством и функциональностью. Мягкое свечение лампы GUBI Unbound. Каждое соединение целенаправленно — плавные переходы, сбалансированные пропорции и честные материалы выражают тихую уверенность вместо избытка. Палитра коньяка, карамели и теплого песка встречается с прохладным мрамором и мягкой бронзой, создавая гармонию через контраст.
Лестница, задуманная как скульптурный жест, становится осью дома — символом движения и ремесленной энергии. Вилла Hermès — это не буквальная дань бренду, а пространственная интерпретация его внутреннего кода — пропорции, сдержанности и тихой роскоши, запоминающейся чувством, а не зрелищем.